Автор :  Impression de Liz

Пара : Поэтесса / Гейша (Оригинальные истории)
Рейтинг : G
Жанр : Romance
Размер : min

Описание :
История о поэтессе и влюбленной гейше. Стилизация.

Примечание :
Гейши, майко, и все прочие «честные женщины» с середины эпохи Мэйдзи носили пояса оби узлом назад, только юдзё завязывали их спереди. «Данна» - богатый покровитель гейши.

Дисклаймер :
-
__________________________________________________________________________________________________________________________________________
Было это в то время, когда не было стихов прекраснее, чем те, что слагала Каору, и слава о них шла впереди нее.
Было это в том городе, где не было сада прекрасней, чем сад Сумирэ, и не найти было гейш искуснее, чем гейши ее дома.

О Каору поговаривали злые языки, будто оборотень-лисица она и перекидывается в новолуние то в юного самурая, то в древнего буддийского монаха-странника, и служит двум враждующим господам, чтобы лилась кровь и заказывались погребальные песни. О Сумирэ — будто колеблются ее майко, как тростник на ветру, между небом и землей, между оби, завязанным сзади, и оби с узлом спереди, потому что отказала Сумирэ всем, кто мог бы стать ее данна, и скоро разорится дом Касэн.

Так оно в самом деле или нет, знало одно только небо, заглядывающее во всякое окно и могущее убедиться во всем воочию, а правда лишь в том, что в первый вечер каждого полнолуния, когда ночь опускает на мир свой зыбкий покров, скрывая от глаз людских и доброе и дурное, сходились они в маленьком чайном домике Сумирэ за долгой беседой. Разговор их, хоть и тек тем скромным ручьем, что бывает лишь на исходе весны, и часто прерывался молчанием, глубиною был подобен полноводной реке, и неизменно находили повод для следующий встречи они, поэтесса и гейша.

Пока в один вечер, прекрасный и напоенный ароматом распустившихся под светом луны бесчисленных лилий, доносившимся из сада, руки их не пересеклись над чашками чая так, как до того бесчисленно пересекались их взгляды.

— На что вы так смотрите, Каору-сан? — едва слышно спросила Сумирэ, склонив голову, и лицо ее осталось бледно только от слоя краски. — На что вы все смотрите своими горящими глазами так, что мне делается страшно?

— На сад, что у вас за спиной. Он достоин тысячи стихов из тех, что мне никогда не написать, — и вновь пеплом век подернулись вспыхнувшие было уголья желтых глаз.

Ничего не сказала на это Сумирэ, только ниже опустила голову.
А в полдень следующего дня, проходя мимо ворот дома гейш, увидела Каору скошенные драгоценные цветы, как сено высыхающие под лучами неумолимого солнца, и услышала горький плач и стоны.

Только легкая и неверная синева вечера успела подернуть все доступное глазу людскому и тени стали длиннее, гуще и обманчивее, как Каору уже пришла к Сумирэ, и едва та поставить на огонь воду, как задала Каору вопрос, предчувствием крови витающий в воздухе:

— Кто разрушил ваш сад, о Сумирэ-сама? — и рука ее сжалась так крепко, будто на рукояти катаны.

Тихий шепот жемчужных пузырьков в закипающей воде успел смениться гулом, подобным шуму ветра в вершинах сосен, как успел родиться и умереть не один десяток лун с момента их первой встречи, прежде чем Сумирэ смущенно и дерзко подняла глаза и проговорила:

— Ревность.

Конец.